- Я просто подумала, что вы
будете строить версии
исключительно вокруг портнихи:
искать её клиентов, проверять и
все прочее. Или просто ждать,
когда она вернется из
Казахстана.
- Не скрою, была такая мысль. А
как ты узнала про Казахстан? -
спросил Сорин, вновь наполняя
стаканы.
- Секрет фирмы, - потерла ладони
Натали. - Ну, коль пошла такая
пьянка, режь последний огурец.
В общем, так, даю вам еще одну
наколку. На второй день после
убийства, утром, Камил, шофер
Павловского, звонил Людмиле
Георгиевне и сказал, что голос,
точнее, манера говорить,
сообщившего ему по телефону о
болезни матери был очень похож
на френкелевский. И что будто
бы Френкель отослал его,
Камила, на какую-то заимку
пересидеть там, пока что-то не
выяснится.
- Камил не сказал, где находится
заимка?
- Нет, но я попросила Павловскую
это срочно узнать у Френкеля.
- Ну, это мы и сами выясним у
того же Френкеля.
- А как насчет
конфиденциальности?
- Тут ведь, Тропочка, вторым
трупиком попахивает. Френкель
знает о звонке Камила
Павловской?
- Нет. Точнее, мы договорились с
моей клиенткой, чтобы она
никому не говорила об этом.
- Это плохо.
- Почему?
- Давай все по порядку.
Допустим, Френкелю надо убрать
Павловского. Он, улучив момент
с "белошвейкой",
отправляет Камила к маме, чтобы
тот не помешал задуманному,
убивает Павловского, затем
посылает Камила на заимку.
- Зачем?
- Возможно, Камил по своей
глупости или еще почему-то
сообщает Френкелю, что он узнал
его голос. Испугавшись,
Френкель отправляет шофера на
заимку, чтобы спрятать концы,
то есть "хлопнуть" его там.
Но если Френкель узнает, что мы
в курсе его манипуляций с
телефоном, то призадумается -
кончать Камила или нет. Если,
конечно, уже не сделал этого.
- Ну и что? Вы арестуете
Френкеля?
- На каком основании? Наших
догадках? Камил мог и
обознаться.
- К чему тогда Френкелю
посылать шофера на заимку?
- Отсидеться. Мы же не знаем их
отношений. В конце концов из
желания самому с ним
разобраться, если Камил
виноват. Да мало ли какие могут
появиться причины? Не
исключено и то, что Камил
подставляет Френкеля. Ведь
каким Френкелю надо быть
дураком, чтобы самому звонить
шоферу! В общем, надо ехать на
заимку.
- Сейчас?
- Нет. Сначала закончим с
"Карданахи", - с серьезным
лицом сказал Сорин, отчего
Натали рассмеялась.
- Так на чем мы остановились? -
спросила Натали, допив свое
вино.
- Я завтра узнаю у Френкеля, где
эта заимка, и еду туда
знакомиться с загадочной
личностью шофера, а то мне уже
стала надоедать эта
неопределенность.
- Надеюсь, вы будете меня
держать в курсе дела?
- Нет вопросов, Тропочка! Хотя
подожди, а как ты вышла на меня?
- Очень просто. По месту, где
произошло убийство. Район-то
ваш.
- Логично, - хмыкнул опытный
сыщик.
И, тепло попрощавшись, Сорин
покинул частное агентство,
довольный тем, что получил
дармового осведомителя.
А Натали, в свою очередь,
облегченно вздохнув, что сняла
с себя груз ответственности за
шофера, выключила диктофон,
лежащий в ящике стола.
***
Ровно в девять утра Сорин и
Слава с грустными лицами
сидели на модерновых
стульчиках в приемной у
Френкеля. Вчерашний опрос
старушек по клиентуре
"белошвейки" ничего не
дал, а однокашник Френкеля, как
ребенок, не смог вспомнить, во
сколько они говорили у
гостиницы: знай себе талдычит,
что утром, и будь здоров, а часа,
уже не говоря про минуты, не
помнит. Одно слово -
безработный.
- Проходите, пожалуйста. Сергей
Владимирович вас ожидает, -
приятным голосом пригласила
секретарша сыщиков.
Френкель был одет во все тот же
строгий черный костюм,
тщательно выбрит и серьезен:
- Слушаю вас, господа.
- Здравствуйте! - поздоровался
Сорин. Слава только кивнул
головой.
- Извините. Здравствуйте! -
исправил свою неучтивость
Френкель. - Итак, слушаю...
- У нас пока один вопрос - где
сейчас находится шофер Камил
Насыров?
Френкель задумался.
Откинувшись на спинку кресла,
он внимательно посмотрел на
Сорина:
- Я так полагаю, вы уже знаете,
где он находится.
- Мы это хотели бы услышать от
вас, - сказал Сорин.
- Камил на заимке.
- Где она расположена и как туда
доехать?
- На озере Кривое. В пяти
километрах от горкомовских дач
по бетонке.
- Это где поселок Рыбацкий? -
уточнил Слава, демонстрируя
недюжинные знания географии.
- Да, там. Только до Рыбацкого
еще несколько километров. Вы
хотите туда съездить?
- Хотим, - утвердительно кивнул
Слава.
- Я не против, но Камилу можно
позвонить. У него есть
радиотелефон, - предложил
Френкель.
- Набирайте, - приказным тоном
сказал Сорин.
- Нет проблем, - Френкель, подняв
трубку, набрал номер.
- Дайте сюда, - Сорин протянул
руку.
Френкель безропотно отдал
телефонную трубку.
С минуту в трубке раздавался
зуммер вызова.
- Слушаю, - наконец раздался
мужской голос.
- Майор Сорин. С кем я
разговариваю?
- Насыров Камил. Что вы хотели?
- Где вы находитесь?
- На озере. На заимке.
- Точнее, пожалуйста.
- В Рыбацком. Что вы от меня
хотели? Я ничего не знаю.
- Что вы там делаете?
- Так. Отдыхаю, можно сказать.
- Кто вам позвонил в день
убийства Павловского и сообщил
о болезни матери?
- Он не представился. Только
сказал, что мать сильно
заболела, и все.
- Вам этот голос не показался
знакомым? Друзья, соседи матери
или кто с работы?
- Нет. Голос мне незнаком.
Сначала я было подумал, что это
Сергей Владимирович, но он
сказал, что не звонил.
- Понятно. Срочно выезжайте в
город. Нам необходимо задать
вам несколько вопросов.
- Хорошо. Правда, я тут занялся
профилактикой машины. Закончу
и сразу приеду.
- Сегодня к обеду, в крайнем
случае, к вечеру, мы вас ждем.
- Хорошо. Буду.
Сорин возвратил трубку
Френкелю:
- Почему вы сразу же не сообщили
нам о местонахождении
Насырова?
- На тот момент, когда вы меня
спрашивали об этом, я
действительно не знал, где он
находится.
- А потом?
- Мы хотели сами с ним
разобраться.
- Вы уверены в том, что это он
совершил убийство?
- Пока нет. Но мы узнаем это.
- Не много ли на себя берете? -
зло вставил фразу Слава.
- Мы, молодой человек, берем на
себя только то, что можем
сделать, - холодно парировал
максимовский выпад Френкель.
- Как бы вам, молодой человек, не
доиграться, - в тон Френкелю
сказал Максимов.
- Я понимаю, что вы выросли в
Стране Советов, но оставьте их
при себе, молодой человек, -
произнес Френкель с ударением
на последних словах. - Что еще у
вас?
- Нам хотелось бы посмотреть на
ваши сапоги с высокой голяшкой,
- сказал Сорин.
- Только их или вам весь
гардероб показать?
- Желательно весь.
- Но это, если не ошибаюсь,
называется обыск?
- Если вы добровольно все
покажете, то обыском это
называться не будет, а чем-то
вроде демонстрации мод.
- Хорошо. Сапоги, как подарок
Ивана Ивановича, я храню у себя
в комнате отдыха. Ну, а все
остальное у меня в гостинице,
где я сейчас временно проживаю.
- Показывайте сапоги, -
приказал Слава.
Френкель вышел в смежную
комнату. Вернулся, он держа
в руках пару сапожек со
шпорами:
- Пожалуйста, смотрите.
- Вы какой размер обуви
носите? - спросил Сорин.
- Тридцать седьмой, а что?
- Нет, ничего, - сказал Сорин
разглядывая сапоги. Они были
девственно чисты. - Так-так. Ну,
хорошо. Собирайтесь, поедем к
вам в гостиницу. Мы вас
подождем у входа.
Сорин со Славой вышли от
Френкеля, понурив головы.
- Нет. Он не "композитор", а
какая-то Дюймовочка, -
пробурчал Сорин.
- Именно что "дерьмовочка",
- поправил Сорина Слава.
- Ничего мы, Слава, у него не
найдем, - сказал Сорин.
- Так что - не поедем?
- Ну уж коль напросились в
гости, не будем обижать
хозяина, - ответил майор,
закуривая трубку.
***
Утром, около десяти, в
детективном агентстве
раздался телефонный звонок.
Натали подняла трубку:
- Тропинина, слушаю вас.
- Это Людмила. Здравствуйте!
- Здравствуйте, Людмила
Георгиевна!
- Деревня, где живет мать
Камила, я узнала в приемной
фирмы, называется Верхние Юрты.
Вы в курсе, где это?
- Да, конечно. Километров двести
по Старомосковскому тракту.
Что по заимке?
- К сожалению, мне не удалось
переговорить с Сержем. Он
куда-то уехал с милиционерами.
- Я примерно через полчаса уеду
в деревню, а вы все же
постарайтесь связаться с
Френкелем в течение дня.
Хорошо?
- Да, конечно. Всего доброго!
- До свидания!
"Вот забралась к черту на
кулички", - думая о матери
Камила, злилась Натали,
собираясь в дорогу.
Через час с небольшим она уже
подъезжала к Верхним Юртам. До
Камиловской деревни оказалось
не двести, а всего сто
пятьдесят километров. Но
дорога была в ужасном
состоянии. Натали пришлось
приложить все свое
водительское мастерство, чтобы
поддерживать скорость больше
ста километров в час.
Остановившись около мальчишек,
катающихся на затрапезных
великах, она спросила, как
найти дом матери Камила
Насырова.
- Вон он, - прикрывая ладошками
глаза от слепящего майского
солнца, пацаны указали на
небольшую избушку на краю
деревни, уютно расположившуюся
под огромными развесистыми
тополями, - а у вас что за машина
- BMW?
- BMW, мальчики. А вы не
подскажете, когда в последний
раз приезжал Камил в деревню?
- Не. Не помним. А Камил на
"мерсе" гоняет, - не
преминули похвастать пацаны.
- Ну спасибо, бродяги, -
подмигнув мальчишкам, Натали
проехала к дому Насыровых.
Рядом, на полянке, стоял новый
сруб из толстенных сосновых
бревен. Чуть поодаль лежали
штабеля строганых досок. По
всему было видно, что Камил
решил построить дом.
За невысоким забором залаяла
собака.
- Есть кто дома? - крикнула
Натали.
- Сейчас, сейчас, - раздался
женский голос из глубины двора.
- У, шайтан. Иди на место. Кто
там?
- Я знакомая Камила. Проезжала
мимо и вот решила к вам
заглянуть.
- Заходи, доченька, - открыла
воротца пожилая женщина в
плюшевом жакете и своеобразно
повязанном белом платке с
цветами по краям.
- Я на минутку, - вошла во двор
Натали.
- Чего же на минутку? Посмотри,
как я живу. О Камиле расскажи -
чем он в городе занимается? Вот
только угостить тебя чем? У
меня ведь все домашнее.
- Ничего не надо. Я ведь говорю,
что на минуточку. Как ваше
здоровье?
- Нормально. Живу мал-мал.
- Камил-то давно заезжал?
- Даже и не скажу. Совсем памяти
нет. Давно ли приезжал?
Приезжать приезжал, а вот когда
- не помню. Случилось что?
- Да нет. Все нормально. Я так
спросила. Он неделю назад хотел
к вам заехать.
- Неделю назад? Приезжал,
наверное. Ты лучше у него
спроси.
- Ну, всего вам хорошего.
Не болейте.
- Спасибо, доченька. А
хлебушка горячего в
дорожку не возьмешь?
Только испекла.
- Да неудобно как-то...
- Чего неудобно? Я тебе его
с собой соберу, - женщина
шустро убежала в дом. Через
несколько минут она
вернулась с буханкой
хлеба, завернутой в газету,
и бутылкой молока. - Вот, в
газетке подольше не
остынет. Проголодаешься -
поешь.
- Спасибо большое. До
свидания!
- Увидишь Камила - привет от
меня передай. Скажи, что мама
его жива, здорова.
У Натали защемило сердце. Она
смотрела на доброе лицо
пожилой татарки и думала: а что
если ее сын убийца? Как матери
пережить такое горе?
Положив хлеб и молоко в машину,
Натали решила пройтись по
деревне - еще кого-нибудь
спросить о Камиле, но,
обернувшись, увидела стоящую у
калитки женщину, прикрывшую
рот платком. По ее лицу
катились слезы.
"Надо уезжать отсюда", -
подумала Натали и, помахав
женщине на прощание рукой,
отправилась в обратный путь.
Отъехав от деревни несколько
километров, Натали
остановилась - ей нестерпимо
захотелось хлеба. Она
развернула газету и, отломив от
запашистой буханки изрядный
ломоть, стала жадно есть,
запивая жирным молоком.
Наевшись, Натали остатки хлеба
опять завернула в газету,
испещренную карандашными
пометками.
"Странная бабулька,
рекламные газеты читает", -
подумала Натали и, уложив хлеб
на сиденье, продолжила свой
путь.
В агентство Натали вошла
абсолютно разбитая. То ли
встреча с матерью Камила, то ли
бешеная езда по разбитой
трассе, а скорее всего - то и
другое вместе взятые,
основательно её измотали. Но
больше всего её одолевало
неприятное ощущение "чего-то
несделанного". А вот чего,
она изо всех сил пыталась
понять, но никак не могла
сосредоточиться на этом
чувстве. В конце концов Натали
решила не насиловать себя и,
достав из шкафчика письменного
стола припасенную для подобных
случаев фляжку из нержавейки
со смирновкой, налила себе
стаканчик, граммов так сто
пятьдесят. Выпив залпом, она
вспомнила, что ничего не
приготовила закусить. Пошарив
глазами по столу и не обнаружив
чего-либо съестного, махнула
рукой. От выпитой водки тепло
прокатилось по всему телу,
зажгло в груди и легко ударило
в голову. Удобно устроившись в
кресле, закрыв глаза, она
ненадолго забылась. Нет, она не
спала. Просто ни о чем не думала
и ничего не ощущала. Входить в
это состояние она научилась
еще в детстве, когда
превращалась в выжатую тряпку
от занятий в школе и различных
кружках и секциях - от каратэ до
театральной студии. Правда, без
выпивки. И хотя ей все давалось
довольно легко, обилие
интересов опустошало запас её
сил быстрее, чем грузчик кружку
пива в жаркий день.
Единственное занятие, которое
ее не утомляло, так это чтение
детективов. Детективный роман
для неё был так же дорог, как
Библия для монаха. В
четырнадцать лет она уже точно
знала, что непременно станет
сыщиком. Её отец, весьма
неглупый дядя, но не достигший
каких-либо высот ни в одной из
областей человеческой
деятельности, любил повторять,
что, передавая свою
гениальность дочери, забыл
себе оставить хоть что-то на
черный день.
Сбросив груз усталости, Натали
без труда определила источник
своего беспокойства - это
угроза безопасности Камила,
которую она ощутила на каком-то
подсознательном уровне. Она
набрала номер телефона
Павловской:
- Людмила Георгиевна, ну что
узнали?
- Ничего.
- Очень плохо. Но вы всё-таки
попытайтесь. Кстати, вы не
скажете мне, по какому адресу
живет Насыров?
- Подожди немного, я посмотрю у
Ивана в записной книжке. Может,
он его записал. Да, вот -
Рижская, 104, комната 620. Всё,
Натали? До свидания.
- Всего доброго.
Натали тут же набрала рабочий
телефон Сорина:
- Сергей Николаевич? Это
Тропинина. Вы не узнали, где
находится заимка?
- Узнал, Тропоча. Даже
переговорил с Насыровым,
который там прохлаждается.
Правда, по телефону. К вечеру он
должен быть пред моими
светлыми очами.
- А если не будет?
- Как это? - не понял Сорин.
- Элементарно. Вот не приедет и
всё. Сергей Николаевич, я
отлучусь ненадолго, примерно
на час, а потом буду постоянно
находиться в агентстве. Если
что-то случится - позвоните мне.
Хорошо?
- Не накаркай, каркуша. Ну,
добро, позвоню.
Чем больше для Натали
прояснялась картина, тем
сильнее все запутывалось.
"Парадокс", - подумала она
и, взяв набор отмычек, изъятый
ею у одного криминального
умельца на заре своей
милицейской деятельности,
отправилась в гости к Насырову.
Оно, конечно, неприлично ходить
в гости, когда хозяев дома нет,
но откладывать этот визит
вежливости Натали уже просто
не имела права.
***
Дом по адресу Рижская, 104
оказался крупнопанельной
восьмиэтажкой с благозвучным
названием пансионат, хотя, по
сути, это было обыкновенное
семейное общежитие.
Построенный когда-то для
молодых специалистов, где они
должны были вкусить первые
радости самостоятельной жизни,
сейчас отчасти он напоминал
дом престарелых. То ли молодые
специалисты успели
"состариться", так и не
улучшив своего жилищного
положения, то ли к ним
съехались бабушки со всего
города, но около пансионата их
наблюдалось огромное
множество. Слегка разбавленное
карапузиками, старушечье
общество заполонило все
прилежащее к пансионату
пространство: они сидели на
лавочках, в беседках, в
песочницах, на здоровенных
прогнивших трубах, вывернутых
из земли и так оставшихся
лежать на газонах в ожидании
утилизации. Весь опутанный
бельевыми веревками, дом
словно готовился к генеральной
стирке и жутко смахивал на
трущобник одесской Молдаванки.
Вот в такой шедевр архитектуры
и вошла Натали.
Лифт, слава Богу, работал. Выйдя
на шестом этаже, она попала в
длиннющий полутемный коридор,
заставленный всяким хламьем,
негодным к умыканию как
честными соседями, так и
"гастролерами" с соседних
этажей. Стройные ряды тапочек
всевозможных фасонов и
размеров, как перед входом в
мечеть, покоились на
вытоптанных ковриках. В
коридоре было прохладно и
запашисто: кто-то варил в
коллективной кухне гороховый
суп с копченым салом. Заурядный
замок поддался без лишних
сопротивлений. Девятиметровка
Камила была обставлена без
излишеств и претензий на
роскошь: кухонный стол, четыре
разнокалиберных табурета, один
из которых был использован как
тумба под телевизор,
отечественный холодильник в
наклейках из упаковок
жевательных резинок и
раскинутый диван с темно-синей
обивкой. Плательный шкаф был
новым, но почему-то без одной
дверцы. Для полноты
описываемой картины,
необходимо добавить, что все
углы были заставлены коробками
из-под импортной бытовой
техники, а пол, застеленный
пестрым индийским линолеумом,
был покрыт тонким слоем мусора
из окурков, обрывков газет,
комков грязи и многого другого,
не поддающегося описанию.
"Небогато живете, господин
Насыров, небогато, да и
чистюлей вас не назовешь", -
отметила про себя Натали.
Внимательно осмотрев комнату,
она проверила содержимое
шкафа. Затем вышла на лоджию. Но
и там ничего примечательного
не нашла.
"Отсутствие результата -
тоже результат, - утешила себя
Натали. - Так, а что у нас в
коробочках?". Они были либо
пусты, либо набиты всяким
тряпьем, в основном поношенной
одеждой. Наконец она добралась
до коробки с обувью. Взяв
первый попавшийся ботинок,
Натали взглянув на подошву,
наморщила лоб, взяла второй:
- Это уже интересней.
- Девушка, вы что-то ищете? -
вдруг за спиной Натали
раздался чей-то хриплый голос. -
Вам помочь?
Натали резко обернулась. В
комнате стоял крупный мужичок
с рожей, как неудачная
кирпичная кладка - красная и
вся в морщинах-трещинах.
"Черт, я же не закрылась", -
пронеслось в голове Натали.
- Ну что, попалась, голубушка.
Нехорошо честных граждан
обворовывать. За это мы тебя
сейчас отшлепаем, - мужичок
противно улыбался, показывая
позолоченные зубы. - Сема,
глянь, я воровайку поймал.
Сема, которого не было видно
из-за спины красномордого, тихо
захихикал и попытался
выглянуть из-под его руки.
- Что вы, юноши? Я вовсе не
воровка, а подружка Камила, -
спокойно ответила Натали.
- Камилова подружка, говоришь, -
еще шире осклабился
красномордый, - так это еще
лучше. Мы же всякий покой
потеряли из-за твоего засранца.
И когда же он появится?
- Этого, ребята, я вам сказать не
могу.
- Сёма, что будем делать?
- Запрём её здесь, пока Камилка
за ней не явится, и все дела.
- Слышишь, девушка, что мой
братан советует? И, наверное, я
так и поступлю. Сём, прикрой
дверь, - уже перестал улыбаться
красномордый.
Видок у мужичков с пропитыми
рожами был явно не бравый. В
заношенных фирменных
китайских костюмчиках
"Адидас" и тапочках без
пят на босу ногу они выглядели
этакими хулиганчиками
местного значения.
- А у вас что за интерес к моему
другу детства?
- Не твое, девушка, собачье дело.
Говори, короче, где Камилка? -
зло рявкнула морщинистая
морда.
- Юноши, вы со мной
поинтеллигентней, пожалуйста,
это первое. А второе - я уже и
так с вами заболталась.
Освободите помещение, - Натали
действительно уже надоели эти
два дегенерата, но
расставаться она с ними, не
узнав, зачем им нужен Камил,
вовсе не собиралась.
- Нет, ты, Сёма, посмотри, какая у
Камилки шустрая сучонка, -
здоровячок беспечно протянул
свою лапу к Натали, возможно,
чтобы дружески потрепать ее за
щечку, но получил такой удар
ниже пояса, что его детородную
функцию можно была смело
ставить под сомнение.
- Ёшь твою! - взвыл красномордый,
всем туловищем подавшись
вперед, что и надо было Натали.
Ухватив мужичка за волосы, она
резко нагнула его голову,
одновременно послав навстречу
красной морде колено своей
стройной ножки. Не выпуская
волосы здоровячка, вторым
рывком она уронила его на пол.
Здоровье мужичка было явно
подорвано, причем
основательно.
Хлюпик, прятавшийся за спиной
красномордого, вдруг проявил
необыкновенную прыть. Схватив
со стола валявшуюся вилку, он
буром попёр на Натали.
Решив больше не
испытывать судьбу, Натали,
выхватив из сумочки
"Макарова", навела
ствол на лоб хлюпика:
- Мозги вышибу, ублюдок, -
зловеще прошептала Натали,
от чего боевой пыл
коротышки враз испарился. -
Лицом к стене, недоносок. И
вилку брось.
Не отрывая взгляда от
пистолета, он, выронив
вилку, стал отходить к
стене.
- Ну! - сверкнула глазами
Натали. Хлюпик резко
повернулся к стене и тут же
получил жесткий тычок стволом
в рёбра:
- Это тебе за то, что с вилками
на людей бросаешься. А это тебе,
чтобы впредь так не делал.
При последних словах Натали
слегка пристукнула коротышку
рукояткой пистолета по
затылку, от чего он, взвизгнув,
упал на колени, зажав голову
руками. Толкнув скулящего
хлюпика ногой, Натали уложила
его рядом с красномордым.
- Так по какому случаю вы так
грустите о Камиле?
- Он нам должок не вернул, -
превозмогая боль, проблеял
Сёма.
- Какой должок? - уточнила
Натали.
- Карточный. Он нам в буру
проиграл, - прохрипел
красномордый, начавший
приходить в себя.
- И много он вам задолжал?
- Десять штук.
- Ого! Как это он умудрился?
- Это мы ему счетчик включили,
он всего тыщу проиграл, - садясь
на пол, сказал здоровячок,
боязливо при этом косясь на
ствол пистолета. Из его носа
обильно текла кровь. Он вытирал
её ладонями, затем смазывая на
штаны. Вид у него был весьма
жалкий.
- У, какие калькуляторы. А вы
знаете, что в карты на деньги
играть нехорошо? - Натали,
почему-то стало жаль
доморощенных "катал", и от
этого у неё поднялось
настроение. - И что, он обещал
вам отдать эти деньги?
- Угу. Мы ему говорили, чтоб не
зарывался, а он кричит - все
будет нормалек. Мы уже под его
должок и деньжат призаняли, -
сообщил красномордый.
- Да, ребята, вам, скорее всего,
опять по роже получить
придется.
- С чего это? - испуганно
вытаращил глаза Сёма.
- Занимать деньги под карточный
долг - плохая примета. Ну, всего!
Натали, небрежно бросив
пистолет в сумочку, брезгливо
сторонясь незадачливых
картежников, дружно
расположившихся на полу,
покинула их весьма неприятное
общество.
